Есть ли идея переселения душ в буддизме?

Религии различны. Индус гордится духовной силой. Но то, что он зовет духовным, совсем не совпадает с тем, что мы зовем праведным. Это значит скорее «не относящийся к плоти» или «властвующий над материей», словом – относится не к нравственности, а к естеству, к господству над стихиями. Ну, а мы – не такие, даже если мы не лучше, а намного хуже.

Г. К. Честертон

Теософия рекламирует себя в качестве синтеза всех религий и даже более – в качестве сокровенного содержания, которое уже наличествует во всех религиях. На деле же она равно безапелляционно насилует вероучительные основы всех религий. Как теософия расправляется с христианством – мы еще увидим. Пока же посмотрим, насколько корректно утилизуется ею индийский религиозный материал.

Центральная идея теософии – реинкарнация. И чем настойчивее пропагандируется эта идея в современном западном и российском оккультизме, тем яснее надо представлять себе, что реинкарнационный миф теософов имеет весьма мало обшего с философской идеей реинкарнации, как она известна в религиях Индии.

Для сопоставления удобнее всего избрать буддизм – именно потому, что теософия выдает себя за «эзотерический буддизм».

Между буддизмом историческим и теософско-эзотерическим два основных различия:

Во-первых, буддизм не знает никакого «переселения душ». Европейские приверженцы теософии склонны считать, что их личность, их «душа» сможет жить вновь в другой телесной оболочке. Однако буддизм убежден в том, что никакой «личности» не существует, есть лишь иллюзия «души». Новую жизнь обретает не моя личность, а те элементы, из которых складывается моя жизнь (как телесная, так и психическая). Европейская популярная кармическая идеология убеждена, что душа может сменить свое тело и психическое наполнение своей жизни на новые – так, как меняют ветхую одежду. Буддийская философия полагает, что все будет наоборот: действия, произведенные моим сознанием, породят некие последствия и эти последствия будут создавать новые. Мое «Я» как раз умрет и умрет безвозвратно. Последствия же моей жизни будут сказываться вечно .

Во-вторых, колесо реинкарнаций буддизму, как и всем индийским религиям, кажется проклятием, кошмаром, для избавления от которого каждая из них предлагает свой рецепт. Если подойти к москвичу и сказать ему: «я точно знаю, что ты еще несколько раз будешь жить на земле в грядущих веках», – он, если поверит вашему сообщению, чрезвычайно ему обрадуется. Но если вы подойдете с тем же обещанием к жителю Бомбея, в ответ вы услышите горестное: «за что?».

Теперь надо сказать подробнее о том, как же понимается реинкарнация в восточной философии.

В отличие от теософии, буддизм не ставит вопрос об истоках мира, человека и о первичных истоках страдания. Страдания происходят от неисполнения желаний, неисполнение желаний происходит из самой природы желаний. Погасить страдание – значит погасить желание. Желание возникает от убеждения в реальности желаемого предмета. Откажись от представления о реальности вожделенного, пойми, что нет ни желаемого, ни желающего – и ты окажешься выше любого страдания… Соответственно, буддизм радикально прагматичен в своей философии: достаточно знать, какими своими действиями человек способен поддержать желания сердца, разума или плоти, а какими – погасить их.

В мире страданий человек удерживается действием кармы. Но карма сама живет человеческими действиями. Любое человеческое действие (не важно, доброе оно или плохое) поддерживает существование кармы. Все, что сделано, имеет свои следствия, продолжается в мире. Из мира надо уйти. Значит – надо воздержаться от действий. К действиям человека склоняют желания. Желания рождаются от неправильных мыслей, представлений о мире и о себе самом. Чтобы правильно мыслить, надо научиться правильно владеть словами.

И прежде всего надо понять, что слова пусты. Любое слово фиктивно, потому что оно выражает некоторую целостность, а именно целостности и нет в проявленном бытии. Чтобы понять иллюзорность всего сущего, надо научиться правильным медитациям. То, что предлагает буддизм, до некоторой степени является обычной философской работой. Это работа по разрешению классической диалектической проблемы соотношения частей и целого.

Каждый предмет состоит из частей. Например, табуретка. Мы берем ее в руки и начинаем изучать. Мы видим, что она состоит из сиденья и четырех ножек. Сиденье является ли табуреткой? – Нет. Можно ли назвать табуреткой каждую из ножек? – Тоже нет. А клей, которым они склеены? – Тоже нет. Получается, что табуретка не содержится ни в одной из частей. Как же части, в каждой из которых нет табуретки, могут составить табуретку? Естественно прийти к выводу, что целое несводимо к частям, то есть целое трансцендентно по отношению к частям. Но эту трансцендентность можно понимать двояко: негативно и позитивно.

Европейская мысль, начиная с Парменида и Платона, понимала эту трансцендентность позитивно: именно целое существует в наиболее полном смысле этого слова, тогда как любые части онтологически вторичны по отношению к целостности (идее). Европейский идеализм из постановки проблемы соотношения целого и части делал скорее вывод о том, что в подлинном смысле есть только целостность, и что частей не существует.

Напротив, буддизм из тех же посылок сделал обратный вывод. Если целое не присутствует в частях – значит, его просто нет: «Велико блаженство осознать, что в Колесе Учения нет никакой основы для учения о „душе“ .

Аналогично из наличия становления (в ходе которого каждая из составных частей меняется, и все же целое остается самим собой) грек делает вывод, что для становления необходимо становящееся, что становление невозможно без того, что остается неизменным, что превышает всякое движение. Для буддиста – «нет постоянства в становлении и нет вечности в обусловленных вещах. Скандхи всплывают на поверхность и затем исчезают неизвестно куда. Я знаю теперь, что это – разум, волнующий пустоту. Я ничего больше не делаю для дальнейшего становления, свободен я от объектов чувств. Все мои недостатки угасли» (Терагата, 121-122) .

Вот ход классической буддистской медитации, имеющей целью самопознание человека:

Проводя Размышление о 32 частях тела, надо своим мысленным взором рассмотреть себя всего. При этом выясняется, что человек многосоставен. Каждая из этих частей сама по себе не только не является человеком, но и довольно-таки неприятна. Соответственно, и целое (которого, как оказалось, и нет) не должно вызвать никакой симпатии (влечения). «От подошвы ступни – вверх, от макушки головы – вниз, в этом остове, кругом обтянутом кожей, имеющем около шести футов в длину, невозможно обнаружить, каким бы тщательным ни был поиск, ни малейшего следа того, что было бы действительно чистым, как чисты, например, жемчужины. Все, что в нем можно обнаружить, принадлежит к разряду разного вида нечистот, к которым можно отнести волосы на голове, волосы на теле и т. д., и которые вызывают сильное отвращение своей зловонностью и омерзительностью. Некоторым людям достаточно простого повторения, чтобы достигнуть объекта медитации. Это произошло, например, с двумя древними мудрейшими, которым объект медитации дал Махадева, мудрец, живший в Малайе. Когда они попросили его помочь им в выборе объекта медитации, он дал им Пали-текст о 32 частях тела, предложив им повторять его именно в таком виде в течение 4 месяцев. Тот, кто повторяет по памяти эту формулу, должен расположить отдельные части тела в группы из 5 или 6 предметов и повторять слова каждой группы, сначала двигаясь вперед, потом в обратном направлении: волосы на голове, волосы на теле, ногти, зубы, кожа; мускулы, сухожилия, кости, костный мозг, почки; сердце, печень, серозные оболочки, селезенка, легкие; кишки, брыжейка, желудок, экскременты, мозг; желчь, пищеварительные соки, гной, кровь, сало, жир; слезы, пот, слюна, сопли, суставная жидкость, урина. Таким образом следует повторять эти слова по памяти сотни раз. В результате словесного повтора различные составные части тела становятся отчетливо созерцаемыми, они выступают перед медитирующим подобно ряду пальцев руки или как ряд кольев забора» .

При этом надо не просто воображать себе эти части, напротив, зрительный образ должен уйти и остаться лишь чувство отвращения . «В качестве иллюстрации можно привести такой пример: люди, которые испытывали недостаток воды, нашли в лесу источник. Они установили возле него некий знак, например, пальмовый лист, чтобы с помощью этого знака еще раз найти путь к месту купания и питья. Но, когда после неоднократных приходов и уходов, путь стал им ясен, они уже более не нуждались в знаке и просто приходили сюда в любое время, как обычно, умываться и пить. Так и начинающий, когда он сосредотачивает внимание на волосах на теле и т. д. как на представлениях, для него становится ясным (при правильном ходе медитации), что они на самом деле отвратительны. Позднее, однако, он должен превысить уровень представления „волосы на теле и т. д.“ и установить разум именно на их отвратительности». Этому может способствовать, например, такое упражнение: «Подобно грибам, появляющимся на навозной куче, волосы вырастают на куче из 31 части. И так как они растут в нечистом месте, они весьма отвратительны, подобно овощам, растущим на кладбищах или на навозных кучах, или подобно лилиям, которые растут в сточных канавах. Их отвратительность в данном случае связана с их месторасположением» (Конзе, с. 66).

«Результат: если он направляет внимание во вне (на тела других существ), то люди, животные, и т. д., проходящие неподалеку, утрачивают для него вид живых существ, все их части тела становятся видимыми для него, и они предстают пред ним просто в виде многочисленных груд частей» (Конзе, с. 67).

Некоторые буддистские подвижники до того приобрели навык в превращении соблазнительного в претящее, что и в живом существе им постоянно чудился мертвец. Типичный ответ в этом смысле дан монахом Махатиссой мужу одной красавицы на вопрос – «не встречал ли он такой-то женщины на пути». «Мужчину ль, женщину ль я встретил на пути – не знаю. Одно могу тебе сказать: скелет здесь точно встретился со мною». Оказывается, женщина, проходя мимо отшельника, улыбнулась ему. «Он же, введя в поле зрения ее зубы (кости), овладел понятием отвратительного (нечистоты) и вследствие этого достиг архатства» .

В буддистской литературе приводится и обратный случай: женщина-подвижница уговаривает молодого человека не испытывать к ней влечения. Сюжет преодоления юной монахиней искушения, конечно, интерконфессионален. Специфичны лишь мотивы и аргументы, которыми адепт защищает свой аскетический выбор. Из специфичности средств защиты веры, в свою очередь, видно и своеобразие самой веры. Итак, два рассказа, описывающих одну и ту же ситуацию.

В классической книге православной аскетики описывается некий инок, пытающийся соблазнить приютившую его хозяйку. Та уклоняется, ссылаясь на месячные. Увидев же, что инок успокоился, женщина говорит ему: «Вот видишь, если бы, послушавшись, я отдалась тебе, мы теперь сидели бы уже врозь, совершив грех » . Оказывается, грех не соединяет. Блуд разрушает единство людей. Блуда надо бегать как действия, смертоносного для любви…

А теперь аргументация женщины-буддистки: «Соблазняй другую, а знающую тебе завлечь не удастся! Я всегда спокойна, что ни случиться. Знаю: составленное из частей – дурно, и ни к чему мыслью не прилепляюсь. Я видела, помню, деревянную куклу, размалеванную пестро и ярко. Когда ее подергивали за нитки, она танцевала так забавно! Но попробуй вынуть из нее колья, развязать и выбросить все нитки, и она разлетится на кусочки! Что в ней тогда может пленить сердце? Таково же, по мне, и это тело. Ведь оно не живет без частей отдельных. А раз оно не живет без частей отдельных, что во мне, скажи, может пленить сердце? То, что кажется глазом, – лишь комочек, свалянный из слизи и выделений, темный в середине пузырь со слезами, с шаром, катающимся в дупле, схожий!» (Тхеригата. 368-369) .

Такого рода аргументы способны убить не только нечистую любовь, но и всякое доброе отношение к человеку вообще… Эту аргументацию еще можно было бы понять и принять, если бы за указанием на нечистоту тела следовал призыв «полюби же душу!». Но буддистская аналитика, разобрав по частям тело, столь же скрупулезно вычищает и иллюзию о существовании души. В ней также нет ничего, кроме сцепления частей и частиц. «Человек невежественный думает: „Я иду вперед“. Но свободный от заблуждения скажет: „Если в разуме возникает идея „я иду вперед“, то тотчас же вместе с идеей появляется нервный импульс, источником которого является разум, и вызывает телесную реакцию“. Таким образом, то, что эта куча костей, благовоспитанно именуемая „телом“, движется вперед, является результатом распространения нервного импульса, вызванного разумом. Кто здесь тот, кто идет? К кому имеет отношение это хождение? В конечном счете – это ходьба имперсональных физических элементов, и то же самое относится к стоянию, сидению, укладыванию» (Конзе, с. 42).

Итак, для погашения потока жизни, действия и причин «требуется интенсивное самоотрицание» (Конзе, с. 13). Нет ничего – «есть только скандхи, которые остаются на непродолжительное время, и нет ничего кроме них. Исчезновение скандх называют смертью. Бдительный взгляд гасит их. Так гаснет блеск бриллианта, когда стесывают его грани» (Конзе, с. 116). Александра Давид-Ноэль, начавшая свой путь с теософии, но затем все же научившаяся понимать собственный язык буддистской мысли, пишет, что именно «здесь мы вплотную подошли к сущности тибетского мистицизма, величайший принцип которого гласит: не надо ничего „создавать“, надо „уничтожать созданное“. Я уже упоминала, что созерцатели среди лам сравнивают духовный тренинг с процессом очищения или прополки» .

Считать, что существует некая целостность, привычно называемая «я», и желать ей продолжения существования – это значит совершить величайший философский грех. Желающий нового существования получит его – а, значит, получит новую смерть .

Путь апофатической диалектики, развиваемый в христианстве в области богословия, при мышлении об Абсолютном Бытии, здесь применяется ко всему вообще. Христианские богословы предупреждают, что надо осторожно подбирать человеческие слова при речи о Боге. Буддистские философы полагают, что опасна речь вообще. Христианские богословы исходят из того, что человеческое слово может принизить полноту Божественного бытия. Буддисты опасаются того, что слово может наделить бытием то, чего вообще нет. Слова создают иллюзию целостности, иллюзию бытия чего бы то ни было. Для христианина «познать тайну слов» – значит понять укорененность слова в Бытии. Для буддиста тайна слов в том, что они ткут иллюзию реальности над пустотной бездной.

А значит слово философа становится орудием борьбы с речью простолюдина. «Поскольку нет ни движения, ни идущего по Пути, то „путь“ – не более чем символическое выражение. Поскольку нет ни обетособлюдений, ни соблюдающих обеты, то эти выражения – не более чем символы. Поскольку нет от чего отрекаться и некому отрекаться, то „бытие в мире“ – не более чем символическое выражение» …

«Считающий свой атман за совершителя добра и зла, недостаточен в знании, не ведает истины», – было возвещено еще в Махабхарате . Буддистские мудрецы соглашаются: «Только страдание существует, но нет страдающего» (Висуддхимага, 513) . Есть действие, но нет того, кто действует. Есть улыбка Чеширского кота – но нет самого кота…

Отсюда следует, что «в действительности нет живых существ, которым Будда мог бы принести спасение: если бы таковые были, Будда по необходимости должен был бы признать реальность таких произвольных понятий, как тождественная единица, существо, живое существо и личность. Но признавать такие понятия может только вульгарный, необразованный народ» (Праджна-Парамита) .

Архат знает, что нет никакого «Я» – в том числе его собственного. Поэтому никакое «люби ближнего как самого себя» здесь невозможно. Германн Ольденберг, крупнейший специалист по индийской культуре, замечает, что европейский пропагандист буддизма Тэн слишком переиначил буддизм в соответствии с европейскими ценностями. Буддийское «милосердие» совершенно иное: это не милосердие к чужому страданию, а забота о собственном спасении; «холодом веет от этого сострадания, а не той любовью и теплом, о которых говорит Тэн» .

Любить некому и некого. Лишь в силу невежества и слепоты мы взаимодействуем с фиктивными целостностями, такими как «люди», «женщины», «вещи», etc, которых в конечном счете не существует. «Воистину и тут и там только имя и форма, И нет ни живого существа, ни человека, Пусты они и устроены, как марионетки; груда страданий, как куча дерева и соломы», – приводит Э. Конзе (проповедник буддизма, а отнюдь не критик!) цитату из «Терагаты» (Конзе, с. 108).

Начавшись с естественного нравственного протеста против страданий, мысль Будды в конце концов привела его в выводам, из которых уже невозможно последовательно-логично вернуться к нравственной деятельности . И если популярные сутры предписывают – «Будь милосердным ко всем существам», то философское размышление вносит свои уточнения: «никаких существ нет, а всякое желание есть плод неведения».

Христианин не ставит под сомнение нравственную высоту, явленную во многих сутрах и джатаках махаянистского буддизма. Но он не может не заметить, что нравственное чувство человека не способно обрести подлинного и последовательного оправдания в буддистской метафизике.

Основатель тибетского ламаизма Падма Самбхава излагает программы «прямого пути», уничтожающего последствия всех поступков, каковы бы они ни были, и обеспечивающего достижение нирваны за одну земную жизнь, в такой последовательности:

Прочитать как можно больше разнообразных религиозных и философских книг. Часто слушать проповеди и речи ученых наставников, исповедующих различные истины и теории. Испробовать на себе самом всевозможные методы.

Из всех изученных доктрин выбрать одну, отбросив остальные подобно орлу, намечающему свою добычу из целого стада.

Жить скромно и не стараться выдвинуться, иметь смиренный вид, не привлекать внимания, не стремиться быть равным великим мира сего. Но под личиной незначительности высоко вознести свой дух и быть неизмеримо выше славы и почестей земных.

Быть ко всему безразличным, поступать как собака или свинья, пожирающие все, что бы им ни попалось. Не выбирать лучшего из того, что вам дают. Не делать ни малейшего усилия получить или избежать и т. д. Принимать, что выпадет на долю: богатство или бедность, похвалы или презрение. Перестать отличать добродетель от порока, доблестное от постыдного, добро от зла. Никогда не скорбеть, не раскаиваться, не предаваться сожалению, что бы ни произошло. С другой стороны, ничему не радоваться, не веселиться и ничем не гордиться.

Бесстрастно и отрешенно наблюдать борьбу мнений и разнообразную реальность живых существ. Созерцать мир подобно человеку, глядящему с самой высокой вершины на расположенные далеко внизу горы и долины.

Шестой этап описать нельзя – он тождествен понятию пустоты .

Итак, на вершине мир людей должен исчезнуть и не должен вызывать никаких эмоций – в том числе и чувства сострадания.

И в самом деле, «желание творить благо живым существам одобряется только на низших этапах Мистического пути . Но в дальнейшем оно полностью отвергается, поскольку хранит в себе отпечаток привязанности к личному существованию с присущей ему верой в самость » . Как говорит «Алмазная Сутра», когда бодхисаттва привел в Нирвану столь неисчислимое число существ, как число песчинок в реке Ганг, он должен осознать, что не спас никого. Почему же? Если он верит, что спас некое число живых существ, то он сохраняет привязанность к представлению о «самости», «Я», а в этом случае он не является бодхисаттвой .

Сами буддисты признают, что жертвенная махаянистская этика находится в противоречии с радикальным имперсонализмом буддистской метафизики. «Вряд ли можно придумать что-либо более противоречащее учению буддизма, чем представление о том, что Нирвану можно отвергнуть. Можно не войти в рай, представленный неким определенным местом, но Нирвана, по сути своей, есть состояние, неизменно возникающее вслед за исчезновением неведения, и тот, кто достиг Знания, не может, как бы он того ни желал, не знать того, что он уже знает. Наставники мистицизма ни в коей мере не заблуждаются в данном случае, и, несмотря на свою популярность, эти ошибочные представления относительно поведения бодхисаттв совершенно отсутствуют в наставлениях, обращенных к ученикам, которые избраны к посвящениям высших уровней» .

Это вполне логичное наблюдение: если течение Кармы неотвратимо, и каждый поступок влечет за собой неотвратимое следствие, то действия, которые привели к остановке сознания «просвещаемого», не могут не ввергнуть его в искомую Пустоту. Это действительно путь без возврата. Но, – возможно, под влиянием западных религий, в том числе христианства, – народное мышление все же создало идею бодхисаттвы, ради других удерживающего свое сознание на грани уже обретенной Пустоты.

Еще одна грань, отличающая буддистское «сострадание» от чувства любви, культивируемого в теистических религиях, состоит в том, что христианин, мусульманин, или вишнуит любит другого, ибо ценит в нем реальный отблеск Бога. Буддист призван дружелюбно относиться к «человеку» именно потому, что того просто не существует, а сердиться на пустое место значит лишь утяжелять свою карму.

Поэтому при «развитии дружелюбия» «ученик должен убеждать себя следующим образом: „Зачем вам раздражаться, не имея на то причины? Та мгновенная комбинация дхарм и скандх, при которой враг был неприятен вам, прекратила свое существование. Чем же вы тогда раздражены?“. Если даже на этом пути он не сможет погасить свою ненависть, ему следует осуществить анализ элементов. Каким образом? – „Послушай, отшельник, если он раздражает тебя, то что именно раздражает тебя в нем? Ты рассержен волосами на его голове, или волосами на его теле, или какой-то другой, одной из 32 частей его тела? Или ты рассержен элементом земли, огня, воды, воздуха, огня в волосах на его голове etc?“ (Конзе, с. 83-84 и 86).

Знаменитая терпимость буддизма исходит не из обилия любви, а из нежелания вызывать душевное волнение излишними философскими дискуссиями. Нет спорящих. И не о чем спорить. Посвященный человек не должен ни принимать, ни отрицать относительную истину, ибо даже отрицая ее и полемизируя с ней, он обращает внимание на нее и отвращается от созерцания Пустоты.

Но если взять на себя тот труд, от которого уклоняются сами искатели Нирваны и сопоставить буддистское представление о человеке с теософским, то поводы для спора откроются сразу же.

Основное расхождение вполне очевидно: в буддизме, как и в христианстве, нет идеи переселения душ.

Но если христианство исходит из целостного видения человека, из такого антропологического опыта, который не считает тело чем-то случайным и чисто внешним по отношению к душе, то исходная посылка буддизма ровно противоположная. Там, где христианство видит слишком весомую, слишком высокую целостность, там буддизм видит радикальную разобщенность. Для христиан перевоплощение не вожделенно, потому что оно имеет основания ценить реальное, настоящее человеческое тело («Дано мне тело. Что мне делать с ним, таким знакомым и таким моим?..»). Душа есть принцип единства и все свое она желает собрать воедино и ввести в Вечность . Для буддизма не может быть целостности не только в отношениях души и тела, но и в самой душе. А потому и переселения душ не может быть просто потому, что перевоплощаться – некому.

Психический мир человека – не более чем meeting point, место встречи, проходной двор для элементов, текущих по своим кармическим делам. «Мы – множество, мы приютили, хотя и временно, пришельцев самого различного происхождения, проявившихся из различных точек Вселенной как отдаленные результаты взаимопереплетенных причин и следствий, и мы не способны выявить их первоначальное происхождение. Каждое т. н. „эго“ напоминает место встречи, где сталкиваются толпы, непрестанно стекающиеся и расходящиеся по различным дорогам, ибо члены этой толпы пребывают в непрестанном движении, стремясь к другим толпам в других местах вселенской жизни» .

Происходят перевоплощения неизвестно кого и чего. В сущности есть лишь некая безличная эволюция. Лишь «невежды думают будто буддисты верят в перевоплощение, даже в метемпсихоз. Но они заблуждаются. На самом деле буддизм учит только, что энергия, полученная в результате духовной и физической деятельности какого-либо существа, порождает после его смерти новые явления духовного и физического порядка. Философское мировоззрение доступно только избранным. Что касается толпы, то, сколько бы ни повторяла она ортодоксальный символ веры: „Все соединения непостоянны, никакого „Я“ не существует“, она продолжает цепляться за более простое верование в неопределенную сущность, странствующую из мира в мир, перевоплощаясь в различные формы» . Да, «буддисты часто говорят о „памяти“, которую человек способен хранить о своих прошлых перевоплощениях… Это верование, которого придерживаются большинство необразованных буддистов, находится, однако, в явном противоречии с основными принципами буддизма» .

В буддизме не я продолжаю путь, а то, что было моим. Здесь нет никакого «переселения души». Есть лишь трансформация отдельных энергий, элементов личности. Не сама душа переселяется, а облекающая ее материя или ее собственные частицы переходят от одной формы в другую. Как пишет русский буддолог О. О. Розенберг: «ничего, собственно, не перерождается, происходит не трансмиграция, а бесконечная трансформация комплекса дхарм, совершается перегруппировка элементов-субстратов, наподобие того, как в калейдоскопе те же частицы группируются в новые. Процесс такой перетасовки происходит в силу безначальной инерции, и если не произойдет приостановки или пресечения движения, то колесо бытия автоматически должно продолжать свое вращение» .

Такого рода концепция проповедует тотальный докетизм: все лишь кажется, но на деле ничего нет. Некая энергия, входившая в состав моей жизни, продолжает свое движение дальше и после меня. «Развертывается в бесконечное многообразие, но и рушится единый мир, возвращаясь в первобытное состояние хаоса и бессмысленных атомов», – так описывает безличностную вселенную Л. Карсавин . Эта картина не более утешительна для христианина, чем базаровское рассуждение о лопухе, который прорастет на его могиле. Да, в могильном лопухе будут атомы моего тела. Но лишь человек, так и не открывший в себе своей души, свободы, ответственности и личности, может полагать, что в лопухе будет жить именно он, и что жизнь в лопухе есть форма его собственного бессмертия. Буддизм заверяет, что и психические энергии моей души разбегутся по закоулкам мироздания и вступят в новые сочетания, в которых они будут продолжать жить. Они – быть может. Но – я?

Впрочем, даже этого не произойдет. Не будет переноса даже «частей» моего существования в будущий век.

По поверхности Великого Ничто идет рябь. А при волнообразном движении, как известно, не происходит переноса материи. Просто новые сочетания новых частиц вовлекаются в то же движение, что ранее произошло с соседними частицами. Это и есть закон кармы: в каких движениях участвуют «мои» нынешние элементы (как телесные, так и психические) зависит от того, как колебались предшествующие частицы и каким образом они привели в движение те элементы, сцепление которых временно составило «меня». В свою очередь, колебания, проходящие в данный момент через «меня», произведут в соседних областях Вселенной некоторые следствия – и тогда там сложится очередной иллюзорный узор.

Человек происходит, говорят буддисты, подобно тому как от одной лампы зажигается другая. Обе лампы остаются различны одна от другой, и не имеют между собою ничего общего, кроме того только, что вторая лампа не могла быть зажжена без первой. Дерево приносит плоды, и из его плодов вырастает новое дерево. Последнее дерево не то же, что первое, а только плод его существования. Человек походит на дерево, его поведение – на плоды, а сила, оживотворяющая плод – есть пожелание. Пока длится это пожелание, продолжается ряд существ, но лишь только оно погасает, тело разбивается и душа совершенно гаснет как лампа, в которой выгорело все масло.

Естественно, что, как пишет крупнейший русский буддолог Ф. И. Щербатской, такая «религия не знает ни Бога, ни бессмертия души, ни свободы воли. Мысль о существовании в нас души, т. е. особой, цельной духовной личности, признается злейшей ересью и корнем всякого зла» .

Будда не признает ни нынешнего существования личности, ни тем более последующего. С его точки зрения «совершенно абсурдна» идея, что после смерти что-то может продолжать существование и жить вечно . Будда отстаивает этот тезис с целью радикального разрушения эгоизма: нет во мне ничего такого, что могло бы послужить основой для эгоцентризма. Но не слишком ли радикальное он прописывает лекарство?

Итак, с точки зрения буддизма никакое переселение душ невозможно. Это настолько очевидно, что трудно предполагать, что это обстоятельство было неизвестно Блаватской или Рерихам. И в самом деле, в их произведениях немало текстов, вполне по-буддистски трактующих судьбу человека. «Человек есть комплекс сочетаний», – пишет Е. Рерих . «Вы сами есть совпадение частиц материи», – отнюдь не ругается, а именно торжественно возвещает «Живая Этика» (Община, 156). Некоторый пучок этих энергий, попавших некогда в сцепление между собой, и есть «индивидуальность» («личность», «монада»). «Человек должен осознать себя как ансамбль макро– и микро-космических отношений», – пишет проповедник оккультизма , давая тем самым понять, каким вдохновением дышал Маркс, видевший сущность человека как ансамбль отношений (в его концепции, правда, уже не космических, а общественных). И все же в целом «теософы оказались совершенно не способны (да, видимо, и не пытались) понять буддийское учение об анатмане (иллюзии человеческого „я“)» .

Поэтому нельзя не сделать три замечания по поводу теософского необуддизма.

1. Теософы вполне сознательно совмещают буддизм философский и вульгарный (то есть кроме проповеди философского имперсонализма они весьма часто начинают уверять своих читателей в том, что возможно сохранение какой-то индивидуальной идентичности между разными перевоплощениями). Для завлечения религиозно необразованных масс они создали популярно-пропагандистский вариант реинкарнационного мифа, обещающий людям бессмертие их индивидуальности. Показной оптимизм высказывается в рекламных уверениях типа того, что Е. Блаватская в 1924 г. воплотилась в мальчика венгра . Н. К. Рерих воплощался как Леонардо да Винчи . Ориген был Апполонием Тианским . Перикл – Пифагором . Со временем теософы прямо откроют тайну, на которую пока лишь намекают: Елена Ивановна была Жанной д"Арк … Интересно, что все эти уверения делаются вопреки прямому заявлению Блаватской о том, что «новое воплощение не может последовать без перерыва от одной до двух тысяч лет» .

2. В собственно философских пассажах теософских авторов происходит постоянное перемещение от буддизма к индуизму. Буддизм не пантеистичен. Буддизм по своему пафосу – это радикально монистическая система. Весь мир есть порождение человеческого сознания. И при этом ни на каком уровне бытия нет никакой целостности – ни в мире материи, ни в человеке, ни в мире богов. Человеческое сознание не есть «часть» или «проявление» Вселенского Разума (Брахмана) просто по той причине, что нет вообще никакого «целого», «объемлющего», которое могло бы включать в себя психические элементы.

Близкая к этому мысль однажды мелькает у Е. Рерих: «Человек рождает Вселенную, Вселенная рождает человека» (впрочем, тут же поясняя, что это одна из тех фраз, которую следует утаить от публики – чтобы не обвинили в антропоморфическом понимании Бога. «Если я и давала Вам некоторое освещение, то это было лишь для Вашего личного сведения. Но нигде не будет сказано, что человек рождает Вселенную. Чую, что накопила полный карман Кармы за преждевременную выдачу не подлежащего широкому оглашению»).

Но в основном теософы придерживаются пантеистической, антибуддистской доктрины. Душа – проявление Единого, и оно может проявлять себя в разных отражениях. «Одна и та же Жизнь, одно Я пребывает во всех формах Вселенной; это общее Я, желающее проявиться, и есть скрытый источник всех эволюционных процессов», – пишет Е. Блаватская , декларируя тем самым тройную ересь. С точки зрения буддизма ересью считается признание какой бы то ни было всемировой целостности. С точки зрения индуистского пантеизма ересью является предположение о том, что Божество чего-то «желает» («желающее проявиться»); с точки зрения христианства ересью является радикальный монизм этой формулы, редуцирующий все многообразие бытия к действиям одного Субъекта. Нельзя не заметить, что теософия тем самым оказывается более чем странным способом «примирения религий»: возгласить тезис, отвергаемый всеми основными религиями, – вряд ли значит обрести их общую основу.

3. Там, где теософы пробуют изложить свое популярное душепонимание, они зачастую становятся не только нелогичны, но и просто пошлы.

По уже приводившейся мысли Е. Рерих (в данном случае вполне корректно реферирующей пути восточной философии), человек есть комплекс сочетаний. Но сочетаний – чего? Той самой Единой Энергии, безличной и даже не знающей, не рефлектирующей саму себя. Случайными сцеплениями разных ее всплесков и является весь мир – в том числе и внутренний мир человека. Теософы, как и буддизм, не отвечает на вопрос о причине возникновения этого изначального волнения в мире. Иногда они говорят об эгоизме и ошибке, недолжных влечениях, вызвавших бурю мироздания и нарушивших покой Пралайи. Но в тени остается вопрос – чье это было влечение, чей это был эгоизм. В общем, остается принять, что мирское волнение существует извечно, и события, происшедшие мириады веков назад, определяют кармы нынешних людей. По большому счету, ничего, кроме этой безначально волнующейся Единой Энергии, в мире нет. «Вы спрашиваете, что есть психическая энергия. Могла бы ответить одним словом – ВСЕ. Психическая энергия есть всеначальная энергия, есть та энергия, которая лежит в основании проявления мира. Психическая энергия есть Фохат», – пишет Е. Рерих . В свою очередь, «Фохат есть космическое электричество» . Это электричество, протекая через голову человека, воспринимается им как его мысли: «Фохат или космическое электричество – основа всех электрофорных явлений, среди них мысль будет высшим качеством энергии» . «Лучи психической энергии той же природы, что и радиоволны» . А «психическая энергия есть синтез всех нервных излучений» .

Из этого несложно убедиться, что «космическое электричество» горит не только в лампочке Ильича, но и в голове самого Ильича, что оно создало как эту голову, так и токи в этой голове и те мысли и чувства, что Ильич воспринимает как свои собственные (точнее говоря, не «создало», а «проявилось» в них). Тот, кто избавится от этой иллюзии – станет Махатмой.

Космическое электричество естественно называть «Космическим Магнитом». Магнит не хочет притягивать к себе металл – но делает это. Так же и космические события происходят не потому, что мироздание чего-то желает, а просто – «так получилось». Это все довольно близко к материализму и само по себе довольно логично. Нелогичны лишь беспрестанные попытки теософов выдать свою доктрину за христианскую и соответствующие попытки вставить в эту магнитную пустыню цветки, вырванные с христианских полей. Магнит притягивает. Электричество «течет». Хорошо, если вам нравится такая картина мира – верьте в нее. Но зачем же именовать все эти физические и безвольные процессы евангельским словом «любовь»? «Божественная любовь есть начало притяжения или тот же Фохат, в его качестве божественной любви, электрической мощи сродства и симпатии», – ставит очередной «внешний щит» Е. Рерих . Но все же отождествить силы электрического притяжения и любви может только человек, сам никогда не любивший личность . И это отождествление есть именно пошлость.

В конце прошлого – начале нынешнего века еще можно было восхищаться электричеством и радио. Но спустя столетие поклонение электрическим лампам и розеткам класть в основу религиозного культа можно разве что в глухих деревнях Африки, да в университетах России.

Основой, на которой могут объединиться все мировые религии, оказался материализм. Мировая философия и мистика, наука и культура должны кончиться утверждением, что человек и его сознание – лишь временный всплеск мирового электричества.

Махатмы Блаватской нашли довольно логичный термин для обозначения основы своей космологии: «Материя» («Мы верим только в Материю… „). Предметом иих поклонения является не „Божество“ (это был бы уже классический пантеизм), а бессознательная материя, которая постепенно должна разогреться до божественного уровня. Тут поистине, как заметил Лосев, анализируя материалистический миф, „материя обращается во вселенское мертвое чудище, которое будучи смертью, тем не менее всем управляет. Позвольте, почему же мертвое и почему «чудище“ – спросит материалист. А потому, что мне некуда деть категорию личности и категорию жизни“ .

У Блаватской космический процесс в целом именуется «металлизацией». Некоторые из космических частиц проходят очередные стадии этой «металлизации» в человеке. Но начали они этот путь задолго до появления людей. Согласно Блаватской, то, что составляет сейчас человека, уже было камнем, растением, животным. И может стать Богом.

Бердяев называет это «универсальным трансформизмом, в котором нельзя найти устойчивого лика или образа» . Немецкий буддолог Г. Ольденберг отмечал, что подобного рода пантрансформизм радикально обезличивает и расчеловечивает человека: «Подобно тому, как в хозяйственном обороте блага всякого рода лишаются своего своеобразия и превращаются в однородные денежные ценности, так здесь намечена мысль, что живая своеобразная ценность личности превращается в некоторого рода моральную денежную ценность, в сумму благоприятных или неблагоприятных карм» .

Те частицы, что составляют ныне свойственную нам комбинацию, ранее уже «проявлялись» в более низком качестве. И обратно – то, что сейчас составляет человека, может уйти назад в растение или животное. И не только животное может «перевоплотиться» в человека, но и растение… «Урусвати, – говорит дух Елене Рерих, пожелавшей порассуждать о своих прежних реинкарнациях, – имя твое давнее и начало духа твоего шло дважды через цветы. Воплощение цветами не часто. Иные стремятся к более громоздким формам деревьев, но прелесть цветов не всегда доступна, чтобы дважды обратиться к ним. Не скажу, чтобы сознание многих насекомых превосходило бы сознание прекрасных цветов. Мудро переждать некоторые воплощения посредством цветов. (Какими цветами была я?) – Лилией и розой» .

Один из немногих европейских философов, веривших в перевоплощение – Лейбниц – в рамках этой доктрины имел полное право заметить, что в чашке кофе, которую он пьет, наверняка находятся несколько будущих людей .

Когда же хорошо перемолотый кофе доразовьется до состояния хорошо расщепленного (то есть «расширенного») сознания, тогда и рассыпется горемычный пучок энергий, и все вернется в то небытие, из которого изошло. Буддизм это называет «спасением».

Итак, та трактовка душепереселения, которая и наиболее логична и просто неизбежна в рамках теософской доктрины, лучше выражает собственно буддистские воззрения по этому поводу – но зато и является гораздо более пессимистичной.

Если теософия и в самом деле хочет быть «ззотерическим буддизмом», то ей следует отказаться от идеи «переселения душ». Те смыслы, которые присутствуют в мысли европейца, когда он говорит «душа» или «личность», чужды буддистской традиции. Она отрицает даже существование таких реальностей, и уж тем более не берется обеспечивать их миграции в вечностях. Она просто проповедует вечность атомов и бесконечность их рекомбинаций.

Но для человеческой души это уже безразлично. Материализм тоже учит о неуничтожимости материи. Но его за это никто не называет «Благой Вестью».

И даже когда теософы начинают мыслить в категориях не-буддийского пантеизма, их обоснование реинкарнации все равно оказывается не слишком утешительным. Различие между пантеизмом и монотеизмом самым непосредственным образом сказывается на понимании человека. Является ли личность основой божественного бытия или ее проявлением, эпифанией? Что есть Бог – ипостась (греч. «основа», подлежащее) или персона (лат. личина, маска, нечто налагаемое извне)? Если признать первое, то есть первичность личности по отношению к Природе, – логично принять и Троицу и весь христианский персонализм. Если избрать вторую позицию, неизбежно прийти к политеизму: ведь безликая Природа может надеть на себя любую маску и проявлять себя во множестве же эпифаний. Одной из них является человек.

В главных своих утверждениях языческий пантеизм внутренне логичен. Если быть язычником, нельзя не признавать перевоплощения. Весь мир, весь космос божественно-материален. Из этой первостихии выходят, в нее возвращаются и почему же нельзя вновь вернуться? Конечно, можно и должно. Если прав Фалес, и действительно – «все есть вода», то да, без бесконечной и бессмысленной трансформации, без переливаний из одного пустого в иное порожнее не обойтись. Можно только поставить идеал конечной и тотальной энтропии – и мечтать о дне , когда закончатся в мировом океане шатания всех всплесков энергии, и единая и самотождественная первосубстанция растворит в себе все, порожденное безумием индивидуальных обособлений.

Но христианство и говорит, что мы выходим из этого первичного онтологического бульона, выходим навстречу той Единой Личности, которая вне Себя создала нас и к Которой мы должны прийти с определенным лицом, а не в составе того же бульона.

Чтобы такой Исход был возможен, Творец изначала создал человека отличным от мира и от Бога, изначала наделил нас личностью, то есть внутри человека создал такую опору, исходя из которой, человек сможет, работая во времени, стяжать Вечное наследие.

В буддизме именно неповторимый рисунок человеческой личности должен распасться (и к этой деструкции надо идти добровольно путем медитаций и отказа от любых эмоций). В христианстве именно личность человека и призывается наследовать Вечность…

Что же касается теософии, то она, не умея увидеть личность в человеке и боясь увидеть личность в Боге, вынуждена уверять людей в том, во что сама в глубине своей не верит: мол, по единодушному убеждению буддистов, христиан и теософов, есть «переселение душ».

Жизнь после смерти в буддизме. Каковы особенности? О том, какой видит жизнь после смерти христианство можете .

Жизнь вечна. Жизнь души вечна. И так было всегда.

Наш мозг ничего не создает, он лишь трансформирует и преображает то, что уже существует в пространстве. Наш ум – это не результат деятельности мозга, нет. Ум есть сам по себе. Мозг лишь преобразует его. И умирая, умирает мозг, но не ум, не сознание, не душа.

Душа в буддизме.

У нас есть два тела: тонкое и грубое , оно же физическое. Мы осознаем и четко ощущаем реальность лишь грубого тела. Но у души есть и тонкая оболочка, которая связана невидимой нитью с физическим телом. (но есть еще и третье тело,

• — чакра, связывающая нас с Богом.

Душа – это чистый дух, чистое и вечное сознание . Она бессмертна. Душа имеет две оболочки: тонкое тело и физическое тело. Каждая из этих оболочек имеет продолжительность жизни, они умирают и исчезают. Каждая из них ограничивает душу. Тонкая оболочка — в меньшей степени, физическая — в большей.

В тонкой оболочке, например, мы гуляем по своим сновидениям. Тонкое и грубое тело сами по себе существовать не могут. Это лишь одежда души. Жива только душа, а не тело, как многим кажется. Тела без души нет.

Одежда, которую вы носите каждый день, не жива, живы в ней вы. Без вас она просто упадет на землю и будет там валяться.

Смерть в буддизме. Какой она представляется?

Буддизм и Веды говорят о существовании реинкарнации . (А на эту тему)

Реинкарнация – это переселение вашей души из одного грубого физического тела в другое. При смене физического тела, тонкое тело не изменяется. Душа воспринимает все именно через тонкое тело, в котором скапливается вся информация и опыт предыдущих рождений .

Также могут сохраниться самые сокровенные мечты и желания. Иногда мы очень глубоко ощущаем непреодолимые стремления, не понимая, почему они случаются. Сердце хочет и плачет, тянет нас в неизведанные места и дали. Мы терзаемся и впадаем в уныние, когда не можем реализовать свои глубокие сокровенные мечты.

Итак, что же есть жизнь после смерти в буддизме? По учению буддизма, наша душа после смерти перерождается в другом теле . И, как говорят Веды, это может быть как тело человека, так и тело другого живого существа. Это могут быть как животные, так и высшие существа, которые живут на высших планетах.

То есть смерти как таковой нет.

Это просто момент перехода из одного тела в другое. Или же, возможно, освобождение души от нового рождения и переход ее в духовный мир (есть астральный, причинный, но сейчас не об этом). В этот момент душа освобождается от тонкого тела и идет в духовный мир в чистом виде, без оболочек.

Смерть в буддизме.

От момента смерти до момента нового рождения проходит три этапа.

1. Это непосредственно смерть.
2. Время между смертью и рождением.
3. И новая жизнь, рождение в новом теле.

Это как сон, сновидение и явь. Сон как смерть, сновидение – время между смертью и новым рождением, и момент нового рождения – явь.

Не всегда можно простыми словами объяснить то, что происходит за гранью привычного нам мира. Многое оттуда не может быть описано терминами и понятиями этого мира, словами нашего миропонимания.

Но главные этапы и моменты объяснены Ведами в той степени, насколько это может быть понятно нам.

Жизнь после смерти в буддизме или в чем смысл реинкарнации?

Я для себя, даже с точки зрения обычной логики и чувства справедливости, решил, что реинкарнация – это есть хорошо.

Одна жизнь – этого мало для духовного совершенствования. Я могу родиться в глубоко религиозной семье, либо в где-нибудь в Индии, недалеко от священных мест и храмов. Но могу оказаться сыном главы мафии, либо отъявленного атеиста, либо миллиардера и всю мою жизнь буду думать только о деньгах.

Условия для духовного развития абсолютно различны. И сам ли человек в этом виноват? Далеко не всегда.

Реинкарнация дает нам несколько возможностей и шансов .

Веды говорят о двух основных целях реинкарнации.

Это реализация наших сокровенных мечт и желаний. И мы далеко не всегда осознаем их. Или просто боимся их принимать. Если вы грезите морем, но живете очень далеко от него, то в следующем воплощении вы можете стать моряком, либо капитаном корабля, либо просто будете жить на берегу моря.

Но это второстепенная цель.

Главная цель – это духовная реализация.

В конце пути постоянных перерождений, наша душа должна освободиться и войти в духовный мир сама по себе, без физической и тонкой оболочки. Это главная цель жизни. В духовном развитии и стремлении к Богу. И достичь ее с помощью одной жизни не представляется возможным.

Живя доброй жизнью, заботясь о своей душе, о других живых существах, вы получаете новые жизни в человеческом теле и со временем сможете обрести высшую форму жизни –духовную .

Но, живя низкой жизнью, основанной на низменных чувствах и качествах в постоянном удовлетворении бесконечных телесных потребностей и желаний, человеку может достаться жизнь в теле животного. Ему просто не хватит осознанности перед новым рождением выбрать новую жизнь «получше», и он бессознательно будет перенесен в более низкие формы жизни.

Вследствие привязанности к материальному телу, человек не понимает того, что он умер. Он не был к этому готов и все еще ассоциирует себя с телом. Это может стать большим препятствием лучшего рождения.

Главное — это духовное развитие на протяжении всей жизни.

Для этого необходимо осознать и принять тот факт, что смерть неизбежна. И то, что она далеко не всегда наступает в глубокой старости, до которой, многим кажется, еще очень и очень далеко.

Это поможет в какой-то степени отмагнититься от привязанности к телу и больше думать о душе, что будет благоприятно влиять на вашу карму и создаст условия для лучшего перерождения. Человек может повлиять на свою судьбу после смерти, но он должен знать, КАК это сделать. Должен принять и осознать факт души и смерти тела.

Это приходит только с духовной практикой.

Обратите внимание внутрь себя, а не наружу, и там вы найдете все, что вам нужно. То, что там внутри — будет с вами тогда, когда вашего тела уже не станет. Если же вы слишком сильно привязаны к физической оболочке, то вы не сможете осознать того момента, когда окажетесь вне этой оболочки.

Очень советую невероятно нужную статью о том, что и искать его нужно там, . Также о том, как там, внутри себя , (это тоже связано с тем. что внутри)

Принятие факта смерти, которая может настать в любое мгновение, очищает голову от лишних бесполезных и суетных мыслей, выделяя только главное и самое важное.

Найдите время для своей души, для изучения литературы о духовных вещах. Читайте священные писания, познавайте себя, как божественное духовное существо, а не только как гражданина, специалиста и семьянина.

Бхагавадгита и Веды говорят четко о том, что мы живем множество жизней, самых разных, в разных мирах, на разных планетах, в разных воплощениях. Существует высший духовный мир, куда может попасть только душа, без оболочек.

И также они говорят о том, что у человека есть выбор, всегда.

Все зависит от нас. Закон кармы никто не отменял.

Подумайте, что для вас на самом деле важно, а что нет?

ФОРМА РЕГИСТРАЦИИ

Статьи и практики для саморазвития у тебя на почте

ПРЕДУПРЕЖДАЮ! Темы, которые я раскрываю, требуют созвучия с твоим внутренним миром. Если его нет - не подписывайся!

Это духовное развитие, медитация, духовные практики, статьи и размышления о любви, о добром внутри нас. Вегетарианство, опять же в унисон с духовной составляющей. Цель - сделать жизнь более осознанной и, как результат, счастливой.

Все, что тебе нужно, находится в тебе. Если ты чувствуешь резонанс и отклик внутри себя, тогда подписывайся. Я буду очень рад тебя видеть!

Не поленись уделить 5 минут своего времени, чтобы ознакомиться. Возможно, именно эти 5 минут изменят всю твою жизнь.

Если тебе понравилась моя статья, пожалуйста, поделись ей в социальных сетях. Можно использовать для этого кнопки ниже. Спасибо!

ДОГМАТЫ

Учение о душе

Вселенная в буддизме имеет многослойное строение, Состоит она из десятков небес, то есть из 31 сферы бытия, которые расположены друг над другом, снизу вверх по степени своей возвышенности и одухотворенности. Они делятся на три разряда: кармалока, рупалока и арупалока.

Кармалока - это низшая область бытия, в которую входят 11 ступеней - уровни сознания. На этом уровней все подвластно карме. Это сфера телесного и материального бытия. Только на высших уровнях ино начинает переходить в более возвышенную стадию.

К более высокой сфере созерцания относится рупалока, в которую входят 12-27-й уровни. Здесь уже не приемлемо простое грубое созерцание, а требуется воображение, связь с телесным миром и формами вещей.

Арупалока - наивысший и последний уровень - полная свобода, отрешенность от формы и телесного материального начала.

Чувственный мир в буддизме хорошо показан на картине религиозного содержания, называемой «сансариин-хурде», то есть «колесо сансары».

Огромный дух-мангус, слуга владыки смерти, держит в когтях и зубах большой круг - символ сансары. В центре круга, в небольшом круглом поле, сплелись тела змеи, петуха и свиньи. Эти животные являются символами злобы, сладострастия и невежества, они также отражают те качества, которые вызывают неизбежные страдания.

Центральное поле окружено пятью секторами, которые соответствуют формам перерождения, возможным в сансаре. Верхние сектора отражают миры людей и небожителей, нижний - ад, который всегда расположен внизу.

Правый верхний сектор посвящен миру людей. Фигуры, расположенные по нижнему краю этого сектора, символизируют прсстые земные человеческие-страдания: рождение, болезнь, старость и смерть (рожающая женщина, больной, старик и мертвец).

Левый верхний сектор занимают тенгрии и асуры, находящиеся в вечной вражпс друг с другом. Они мечут друг в друга копья и стрелы.

Левый и правый боковые секторы посвящены животным и биритам. Животные терзают друг друга, здесь побеждают сильнейшие. Страдания же бнритов состоят в неутолимом" голоде.

В нижнем секторе круга расположен ад. На престоле восседает владыка смерти и ада - Эрлик-хаи (санскритское - Яма). Земные суды, пытки и казни нашли здесь отражение.

Картина разъясняет и сам процесс непреложного закона перерождения в его буддийском понимании. 12 нидан охватывают 3 следующие друг за другом жизни. Все этапы, отражающие постепенный распад бытия, расположены на четко отведенных для этого местах и также символичны. Рисунки широким ободом опоясывают основной круг колеса.

Уже прошедшая жизнь представлена двумя ниданами. Первая - в виде слепой старухи, которая не видит дорог, по которым идет, и не знает, куда она идет. Этот рисунок символизирует «омраченность» (авидья), где заблуждения в жизненных устремлениях и зависимость от собственных страстей неизбежно приводят к перерождению. Вторую нидапу представляет горше-чник, занятый изготовлением сосуда. Он символизирует «содеянное» (сансара, или карма).

Настоящая (данная) жизнь передана 8 ниданами:

1-я нидаяа - обезьяна, рвущая плоды с дерева, - символ «сознания» (виджкяна). Эти первый момент перерождения, который предшествует вступлению в новую жизнь и, согласно буддийским представлениям, начинается с пробуждения сознания.

2-я и 3-я ниданы - человек в лодке и дом с заколоченными окнами - «настоящей жизни» протекают в период эмбрионального развития человека. Эмбрион лишен эмоциональных переживании. Поэтому показано, как постепенно складываются «шесть основных баз», включающих в себя зрение, слух, обоняние, осязание, вкус и «манас», под которым понимается «сознание предыдущего момента*.

4-я нидана - обнимающиеся мужчина и женщина - «соприкосновение» (спарша). Принято считать, что ребенок еще в утробе матери начинает видеть и слышать, т. е. присутствует взаимосвязь чувств с сознанием. Но чувства эмбриона еше не могут быть эмоционально окрашены, то есть быть приятными или неприятными.

5-я цидана - человек, в глаз которого попала стрела - «чувство» (ведана). Символизирует эмоциональную область сознания, то есть осознанное переживание или безразличие, восприятие приятного или неприятного.

6-я нидана - человек с чашей вина - «чувство* постепенно вырастает в «вожделение» (тришяа). В «данной жизни» это перерождение происходит в период полового созревания.

7-я нидана - человек, рьущий с дерева плоды - «стремление», соответствует процессу всестороннего формирования человека, когда у него складываются определенные жизненные интересы и привязанности.

8-я, последняя нидана, - курица, высиживающая яйца. «Бава* жизнь. Ото расцвет жизнедеятельности человека, упадок, старение и смерть.

Будующая жизнь представлена двумя пнданами - «рождением* (джати) и «старостью и смертью? (джара-марана). На первой изображена рожающая женщина, на второй - фигура слепого и немощного старика. Рождение - это зарождение нового сознания, а старость и смерть - вся жизнь, так как с момента рождения начинается «старение», и в новой жизни вновь рождаются стремления и желания, выбывающие новое перерождение.

Что такое личность и какие определения вкладываются в это понятие? Обратимся к литературе Абхндхаммы. Согласно традиции, принято считать что личность, состоит из:

«чистого сознания» (читта, или виджняна);

психических явлений в абстракции от сознания (чайтта);

«чувственного» в абстракции от сознания (рупа);

сил, формирующих и соединяющих предыдущие категории в конкретные сочетания, конфигурации (сапсара, чэтана).

В буддийских текстах дается ссылка на то, что Будда отрицал существование души в том понимании, как осознает ее христианство. Она не существует как некая самостоятельная духовная сущность, которая временно обитает в материальном теле, а затем покидает его после смерти, для того чтобы вновь найти себе другое материальное тело.

Однако буддизм никогда не отрицал индивидуального «сознания», в которое включен весь духовный мир человека. Это «сознанием трансформируется и процессе личных перерождении и должно стремиться к успокоению и нирване,

В соотиетствии с учением о драхмах «поток сознательной жизни» индивидуума с конечном счете является порождением «мировой души», непознаваемого сверхбытия.

Наиболее разноречивым в буддизме является вопрос о существовании души. Наставник Тхеравады Валпола Рахула говорит:

"Буддизм стоит особняком в истории человеческой мысли, отрицая существование таких вещей, как душа, индивидуальное "я" или атман. Согласно учению Будды, идея наличия индивидуального "я" является ошибочной, не соответствующей реальности, которая порождает вредные мысли о "моем", обо "мне", эгоистические желания, страсть, привязанность, неприязнь, тщеславие, эгоизм и иные нечистые мысли, скверны".

Но такие представления относятся только к Тхераваде, поскольку в Махаяне и Ваджраяне душа, вне всякого сомнения, существует.

Профессор Кеннет Чэн сообщает, что "в эпоху Хань (2 в. до н. э. - 3 в. н. э.) основными постулатами буддизма были неуничтожимость души и круговорота перерождений и карма".

Действительно, душа была одним из основных предметов нападок на буддизм со стороны конфуцианства и даосизма, когда буддизм стал распространяться в Китае. К примеру, Фаньчжень нападал на буддийскую концепцию неуничтожимости души, отстаивая конфуцианскую точку зрения о том, что если человек не знает даже жизни, каким образом он может что-то знать о смерти? Хуэй Линь в своем "Трактате о белом и черном" (кит. "Байхэй лунь") обвинял буддистов в попытке запугивания людей, создавая учение о рае и преисподней для человеческих душ. 3ащищаясь от этих нападок, мирянин-буддист 3 века Моу-цзы в своем "Трактате о разрешении сомнений" (кит. "Лихо лунь", построен в виде вопросов и ответов, первый на китайском языке оригинальный буддийский трактат) утверждал, что вера в существование души уже присутствовала в исходной (религиозной) практике китайцев. 3наменитый китайский буддийский наставник 4 века Хуэйюань в своем "Трактате о неучтожимости души" ("Шень буме лунь") цитировал Чжуан-цзы и Мэн-цзы, чтобы подкрепить буддийскую концепцию души. Другой знаменитый китайский наставник Даошэн вопрошал: "Если в сансаре отсутствует постоянное "я", то существует ли постоянное "я" в нирване? Если "я" не существует, то что тогда вступает в нирвану? "Вера в существование души также безоговорочно принимается Ваджраяной. К примеру, при великом освобождении, благодаря слушанию в переходном состоянии бардо ритуальных текстов, которые лама читает умирающему человеку и рядом с умершим в ритуале похорон (описание дается в "Тибетской книге мертвых), душу умирающего проводят через все фазы бардо от момента остановки дыхания до нового воплощения в надежде, что она, возможно, освободится и избежит самого воплощения в мире сансары. Ниже дается одно из наставлений по освобождению, которое лама учит душу умершего повторять за собой:

• Во время блужданий в сансаре
• Под властью сильнейших привязанностей
• На сияющий лучезарный путь Мудрости Различия
• Да выведет меня Бхагаван Амитабха,
• Да охранит меня Божественная мать,
• Облаченная в Белые Одежды,
• Да миную я невредимо опасные пути бардо
• И достигну царства Всесовершенного Будды.

Будда не заявлял категорически, что нет души. Иногда он упоминал пудгалу, или личность "я", порой он говорил о "не-я"; ибо бывали случаи, когда он не говорил ни о "я", ни о "не-я". Все школы буддизма, включая Тхераваду, согласны с 500 жизнями Будды Гаутамы. Через все эти 500 реинкарнаций прошло одно и то же "я". Будда ясно выразился, когда говорил о том, что в одной из этих реинкарнаций "я" по имени Сунетра был он сам.

Концепция души, или "я", также присутствует в важных текстах Тхеравады. Доктор Рюн Э. А. Йохансон сообщает, что "Дигха Никая" упоминает о большом разнообразии метафизических теорий, где особо затрагиваются проблемы природы души и мира природы добродетели и ее воздействия на дальнейшую судьбу человека, существования иного мира и обусловленности или нет души и мира".

Абхидхарма описывает восемь типов просветленных существ в виде восьми пудгал, или "я". 3ападный буддолог профессор Эдвард Конзе приходит к выводу, что "ортодоксальные учителя были вынуждены признавать эти высказывания, но одновременно они оговаривались, что сами эти высказывания не означают того, о чем там идет речь! ".

В приведенном ниже отрывке тхеравадинский ученый, профессор Джаятиллеке, избегает употреблять слово "душа" или "я", заменяя его выражением "бесплотный дух":

"3акон непрерывности, широко известный как закон перерождений, убеждает в сохранении динамического сознания личности после смерти физического тела. Если это подсознание не соответствует по нравственному и духовному развитию личности высшим мирам, то обычно говорят, что оно сохраняется в духовной сфере (петтивисая) в виде бесплотного духа, чтобы затем возродиться в человеческом облике".

Даже среди хинаянистов, берущих начало от школы Тхеравады, многие явно верят в существование души. Эти школы были известны под общим названием "Пудгалавадины" ввиду их несомненной веры в пудгалу, или "я". Пудгалавадины составляли существенную часть хинаянистов: знаменитый китайский путешественник Сюаньцзан в 7 веке насчитал 66000 пудгалавадинов-монахов среди общего числа 250000 монахов.

Почему же тогда Будда проповедовал учение о не-душе (анатмавада)? Без постижения высшей мудрости буддизма столь важное учение - ключевое для достижения высшей формы просветления - можно легко принять за свидетельство того, что буддисты не верят в существование души.

Будда проповедовал своим последователям учение о "не-я", чтобы помочь им увидеть иллюзорность "я" на трансцендентальном уровне, где "я", как и другие обособленные сущности не существуют, поскольку Конечный Абсолют неразличим. Однако то же "я", как и остальные обособленные сущности, существует на феноменальном уровне. По мнению махаянистов, тхеравадины из-за непонимания этой высшей мудрости, касающейся трансцендентальной реальности, воспринимают учение о "не-я" лишь на феноменальном уровне. Таким образом, они упускают из вида тот примечательный факт, что само учение о "не-я" - лишь временное подспорье, специально предназначенное для того, чтобы помочь буддистам преодолеть привязанность к собственному "я". Равным образом таким подспорьем служит и учение о страдании, помогающее буддистам освободиться от сансары. Если мы не поймем, что язык используется в этих двух учениях как временное подспорье, мы легко совершим ошибку, рассматривая эти учения как непререкаемую догму, согласно которой "я", или душа, не существует и что жизнь - это страдание.